«По ком звонит колокол» — роман Эрнеста Хемингуэя, вышедший в 1940 году. Это один из лучших романов ХХ века, регулярно включаемый в списки самых важных книг прошлого столетия. Он показал, какой на самом деле бывает война — грязной, кровавой, бесчеловечной. Но еще в этом романе говорится и о любви, о мужестве, о самопожертвовании, о нравственном выборе и о ценности каждой человеческой жизни как части единого целого. Ибо живые и мёртвые на войне оказываются в этаком поэтическом единении.«Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе». Эта фраза, по мнению автора пьесы и режиссера-постановщика спектакля Марка Розовского, означает призыв выйти на баррикаду и пожертвовать собственной жизнью ради великой демократической идеи перед лицом фашизма.

В мире искусства всегда есть место большим деньгам и амбициям. Карьера главной героини, несмотря на её талант и усилия, оказывается в центре страстей и интриг, которые далеки от искусства.Марк Розовский о спектакле: — Пьеса «Я – Майя» имеет важный подзаголовок — «страсти по балету». То есть это драма, сыгранная в драматическом жанре артистами именно драматического театра. Это ни в коем случае не балетный спектакль. Другое дело, нам хотелось передать атмосферу балетного мира, в котором возвышенная красота и низкая греховность иногда парадоксально сочетаются и приводят к конфликтам, неожиданным и весьма позорным. И вот тут как раз становится необходим образец служения Высшему — пример Майи Плисецкой, которой мы посвящаем свою работу. Она незримо присутствует в нашем сюжете, помогая утвердить честность и профессионализм в творчестве, требующем этической чистоплотности и высокого духовного порыва. Остается добавить, что «Я — Майя» — режиссерский дебют Игоря Скрипко, чей великолепный актерский артистизм очевиден во многих постановках Театра «У Никитских ворот». От всего сердца желаю удачи дебютанту и волнуюсь вместе с ним!Игорь Скрипко о спектакле: — Я очень благодарен Марку Григорьевичу Розовскому, который доверил мне постановку спектакля «Я — Майя» по своей пьесе. Для меня это было настоящим вызовом, который я принял с радостью и волнением. Тема спектакля мне близка — артисты, театр, кино, поклонники — всё это составляет мир искусства, к которому я принадлежу. Однако балет — это нечто иное. Я всегда был в нём только зрителем. Поэтому мне пришлось много изучать, читать, смотреть и чувствовать… Основная мысль этого спектакля заключается в том, что талант и искусство сильнее зависти, злости и посредственности. Проявление негативных человеческих качеств в любой сфере одинаково, но умение этому противостоять — это то, что делает человека личностью. Поскольку это моя первая работа в качестве режиссёра-постановщика, я, естественно, очень волнуюсь за результат. Я надеюсь, что этот спектакль затронет сердца людей и они эмоционально проникнутся судьбами героев. Но даже если этого не произойдёт, меня оправдывает то, что всё это было сделано с большой любовью к искусству, к Майе Плисецкой и к нашим героям

Валерий Шейман: «Габриэля Запольская написала пьесу «Мораль пани Дульской» в 1906 году, когда в России только отгремели события революции. Это было время бурной общественно-политической жизни: поднявшая голову реакция пыталась задушить всё прогрессивное в стране. Яркая, злободневная пьеса с восторгом была принята общественностью и с успехом прошла на сценах всех европейских столиц. Особенно популярна «Мораль пани Дульской» была в России… Сто лет назад в нашей стране существовал целый социальный слой мещан. Что же такое мещанство, в чем его суть? Она основана на двойной морали: одной правде для себя и другой – для остальных. А сейчас всё, что происходит в обществе, когда мы думаем одно, говорим другое, а совершаем третье, делает пьесу особенно актуальной. Двойная мораль сейчас – норма и в общественной, и в международной жизни. Теперь существуют уже даже не двойные, а тройные моральные стандарты. Мещанство развивается волнообразно, иногда процветая махрово, иногда притупляясь, в зависимости от исторической обстановки. Последние 20 лет наблюдается ренессанс мещанства, которое выходит с межличностного на межгосударственный уровень. Кстати, ученые выяснили, что современный человек, в среднем, лжет до 18 раз в день без веских на то причин! Ложь порабощает общество, не дает ему развиваться в правильном направлении.Мы постарались решить пьесу «Мораль пани Дульской» в жанре мещанской трагикомедии. Мысль о том, что мещанство заложено в каждом из нас, я хочу провести через всех персонажей нашего спектакля. Все они заражены мещанством, даже 12-летние девочки, с молоком матери вобравшие его суть! «Я уже в утробе был маленьким мещанином», – говорит один из главных героев пьесы. Грустный и несколько трагичный фарс... Мещанство – ужасное явление. Доведенное до абсолюта, оно чрезвычайно жестоко, ведет к насилию, фашизму, к насаждению своей, специфической морали. Ясные и много раз провозглашенные истины Экклезиаста, к сожалению, становятся банальными. Но напоминать о простых нормах поведения всегда необходимо, потому что в суете жизни мы иногда щадим себя, иногда себя прощаем. Вот эта мягкотелость и есть мещанство. Жить по простым и ясным правилам – это так несложно, но так тяжело…

«Наверное, каждый из нас в детстве с большим удовольствием читал рассказы о Шерлоке Холмсе. Один из них отличался оформлением: на книжных страницах среди типографского шрифта мелькали фигурки человечков – это был шифр, над которым ломал голову великий сыщик. Прошло много лет, и однажды мне неожиданно вспомнился рассказ о пляшущих человечках, вернее, тот, похожий на детские рисунки, шифр. Я подумал: да это же балет! Нужны искусные танцоры, которые представят танец как шифр, и тогда танцевальные номера станут частью драматургии!Наши «Пляшущие человечки» – это театральное фэнтези. Можно сказать, что детектив, можно – что некая притча. Злодей-антигерой в какой-то степени сам оказывается жертвой, но итог истории, которую мы рассказываем зрителю, таков: «вечно только то, что человечно». И все это – в согласии с гуманистическими принципами творчества Артура Конан Дойла.Есть в нашем спектакле еще один мотив, в наше время, к сожалению, приобретающий все большую актуальность: это тема безопасности обыкновенных людей, безмятежная жизнь которых может внезапно наполниться кошмаром…Без крепкой команды мюзикла не поставишь. Я признателен за участие в этом проекте балетмейстеру из Белоруссии Ольге Костель, которая получила хореографическое образование в Германии. Этого замечательного молодого специалиста можно назвать соавтором режиссера. Рад, что в нашей команде – сценограф мирового уровня, мой старый друг Александр Лисянский. Звучанию вокальных партий помогла хормейстер, педагог-репетитор Екатерина Гусар, прекрасно поработавшая с нашими драматическими артистами на мюзикле «Капитанская дочка». Отдельно хочу сказать о композиторе Игоре Левине, создавшем музыку, изобилующую яркими образами, в стиле симфоджаза. В нашем спектакле звучит фонограмма, записанная оркестром Ростовского Музыкального Театра, где в прошлом сезоне с успехом состоялась Мировая премьера «Пляшущих человечков». И вот теперь этот спектакль впервые в Москве, в родном Театре «У Никитских ворот». Мы продолжаем настаивать, что так называемый «русский мюзикл» может соревноваться с шедеврами Бродвея в этом любимом зрителями жанре".М. Розовский.

Разбором хитросплетений давних семейных неурядиц с одинаковым азартом занимаются все члены семейства Тод, а также примкнувшая к ним сотрудница эскорт-агентства. В начале спектакля кажется, что персонажи утратили рассудок, но сюжет пьесы разворачивается совершенно неожиданным обазом.На вопрос, есть ли идея, которая объединяет все его пьесы, Фостер, подумав, ответил: «В большинстве своем мои пьесы об обычных людях, которые пытаются идти по жизни. Я стараюсь не морализировать. Я не ставлю своей задачей учить публику чему-либо, и не стараюсь, чтобы во всех моих пьесах был общий посыл. Мне кажется, что у меня нет на это прав. Все, чего я бы хотел, - чтобы моей публике стало хоть немного легче жить в этом мире. А это, согласитесь, не так-то просто в наше неспокойное время».Пьесы Фостера комичны и серьезны одновременно: «Мне нравится, когда зритель смеется и, в то же время, у него стоит ком в горле»...

Необычное и невероятно волнующее действо разыгрывается во внутреннем дворике театра по совершенно особым законам – театра под открытым небом. Розовский придумал нечто под очень простым названием – «Песни нашего двора», и это нечто получилось на редкость заразительным.Зрители этого действа не только смотрят и слушают, но и подпевают, подсказывают забытые слова, некоторые – выпивают и закусывают… Просто потому, что иначе – никак. Приходит ощущение подлинности происходящего. Какие-то из этих песен помнят все. Какие-то пели сами – во дворе или кухне. Это не ностальгия. Это наша жизнь – в Совдепии, в СССР, в СНГ... В этом дворе идет своя жизнь с ссорами и примирениями, с развешенным на веревках нехитрым бельишком, с патефоном на всю улицу, свистом голубятников, корытом на скамейке, сбившимися кружком покуривающими мужчинами, женщинами в халатах и бигуди... Общая жизнь – вся на виду. Одна на всех.Спектакль идет под открытым небом во внутреннем дворе театра.В случае плохой погоды, театр оставляет за собой право переноса спектакля в зал на Новой сцене.

Необычное и невероятно волнующее действо разыгрывается во внутреннем дворике театра по совершенно особым законам – театра под открытым небом. Розовский придумал нечто под очень простым названием – «Песни нашего двора», и это нечто получилось на редкость заразительным.Зрители этого действа не только смотрят и слушают, но и подпевают, подсказывают забытые слова, некоторые – выпивают и закусывают… Просто потому, что иначе – никак. Приходит ощущение подлинности происходящего. Какие-то из этих песен помнят все. Какие-то пели сами – во дворе или кухне. Это не ностальгия. Это наша жизнь – в Совдепии, в СССР, в СНГ... В этом дворе идет своя жизнь с ссорами и примирениями, с развешенным на веревках нехитрым бельишком, с патефоном на всю улицу, свистом голубятников, корытом на скамейке, сбившимися кружком покуривающими мужчинами, женщинами в халатах и бигуди... Общая жизнь – вся на виду. Одна на всех.Спектакль идет под открытым небом во внутреннем дворе театра.В случае плохой погоды, театр оставляет за собой право переноса спектакля в зал на Новой сцене.